В начале XVII в. из состава Павшинской дворцовой вотчины была выделена деревня Чернево, пожалованная в поместье воеводе С. В. Волынскому. Затем за отличие в обороне Москвы против войска польского королевича Владислава Волынский получил Чернево в вотчинное владение, а в 1620 г. был пожалован новым поместьем, в которое вошли половина сельца Княжова, пустоши Овсянникова и Губайлова. Вторая половина сельца оказалась в поместье за князем Сицким.

Монастырский двор Вознесенского девичьего монастыря в Черневе XVII век   Реконструкция Д.Дроздецкого

Сельцо Княжово находилось в верхней части извстной каждому красногорцу Черневской поляны. Оно впервые упоминается в 1544 г. как село Кокоринское княгини Марии Дорогобужской. Ее муж, Иван Осипович Пороша, был сыном князя Иосифа Дорогобужского, который в 1485 г. оставил Тверское княжество и перешел на службу к московскому князю. В 1530 г. они оба погибли во время неудачного похода на Казань. Единственный сын Марии Дорогобужской воспитывался вместе с малолетним царем Иваном IV, был его близким другом, но в 15 лет стал одной из первых жертв его необузданной жестокости. После княгини Дорогобужской село за отсутствием наследников перешло в дворцовое владение. Новые помещики Волынский и Сицкий не приложили сил для его развития, оно опустело и не упоминается в последующих документах. Но через столетия прошло название «Княжово поле», закрепившееся за Черневской поляной у местных крестьян, и сохранились до наших дней следы большого пруда в верхней части поляны, который был когда-то в общем владении Волынского и Сицкого.

Успенская церковь с селе Чернево, построенная на месте Успенского храма в 1897 году. Фото 30х годов

Заселив пустошь Губайлово, С. В. Волынский основал деревню, в которой в 1646 г. числились один крестьянский двор и двор бобылки, однако через несколько лет жители ее вымерли во время чумной эпидемии.После смерти воеводы пустоши Губайлова и Овсянникова достались его родственннику И. Ф. Волынскому, а Чернево, ставшее уже селом, где находились «церковь Николая Чудотворца деревянная, да крестьянских дворов 17, людей в них 52, бобыльских дворов 7, в них 17 человек», выкупил патриарх Никон.
По-разному сложились в дальнейшем судьбы соседних селений. Село Чернево занимало выгодное положение в вотчине патриарха, оказавшись на пути из Москвы к строившемуся в это время Новоиерусалимскому монастырю у села Воскресенского на Истре. Многочисленные обозы со строительными материалами потянулись по вновь проложенной Большой Воскресенской дороге. Рядом с Черневом, за речкой Банькой, был построен «двор вотчинников», предназначенный не только для содержания приказчика, но и для отдыха самого патриарха при поездках из Нового Иерусалима в Москву. Стремление патриарха возвысить церковную власть вызвало опалу со стороны царя. До окончания работ по строительству монастыря Никон не появлялся в Москве. В 1664 г. он неожиданно приехал и, забрав из Успенского собора в Кремле патриарший посох - символ высшей церковной власти, решил перевезти его в Новый Иерусалим, чтобы основать здесь «церковную столицу». Посланная царем погоня настигла Никона в его доме в Черневе. После продолжительных споров посох был возвращен в Москву.

Портрет Святейшего Патриарха Никона с братией Вознесенского монастыря    Середина XVII века

Два года спустя Никон был смещен с поста патриарха и отправлен в ссылку. Популярность опального патриарха была велика среди верующих, и неудивительно, что столетие спустя монастырский двор Вознесенского девичьего монастыря в Черневе назывался в документах «дворцом». Многочисленные богомольцы, направлявшиеся в Новоиерусалимский монастырь, с благоговением посещали этот дворец, что приносило немалые доходы и монастырю, и местным крестьянам.
Благоприятным оставалось положение крестьян и после 1764 г., когда управление бывшими монастырскими владениями перешло в ведение вновь созданной государственной Коллегии экономии. К началу XIX в. село Чернево, в котором числилось 28 дворов и 175 жителей, настолько выделялось среди соседних селений, что со­ставитель Экономических примечаний к планам Генерального межевания Московского уезда не удержался от его подробного описания:«Хлеб и покосы средственны. Лес дровяной березо­вый и осиновый. Звери: зайцы, волки, лисицы. Птица: тетерева, куропатки, а при водах дикие утки, кулики. Крестьяне на оброке. Промысел имеют от постояльцев, проезжающих по Большой Волоколамской (она же называлась и Воскресенской.- Е. М.) дороге, а многие в зимнее время извозничеством. Зажитка богатого. Женщины упражняются в вязании на продажу чулков и колпаков».
Пустошь Губайлова при И. Ф. Волынском вновь заселяется и становится центром его вотчины - сельцом. Новый владелец, успешно продвигаясь на царской службе, при Петре I имел звание боярина, которое давалось теперь лишь нескольким десяткам приближенных к царю знатных феодалов. Подмосковное имение служило ему удобным местом для отдыха и охоты, о чем свидетельствует описание сельца Губайлова, в котором в 1676 г. были два двора вотчинниковых и 9 дворов «сокольничьих, Хлебниковых и конюховых», позже добавляются дворы приказчика, скотников и поваров. После основания в 1683 г. деревянной церкви Знаменья бывшее сельцо стало селом и получило двойноё название Знаменское-Губайлово.

Церковь Знамения Пресвятой Богородицы. Начало XVIII века (более подробное описание храма >>)

Казалось, теперь, когда Российское государство обеспечило прочность своих границ и надолго прекратились неприятельские нашествия на подмосковные земли, ни­что не могло помешать расцвету крестьянского хозяйства. Однако чем больше росли богатства помещиков, тем больше тягот ложилось на плечи подневольных крестьян. Особенно сказалось это при Петре I, когда начавшаяся с поражения война против Швеции потребовала напря­жения всех сил, вызвала неслыханные ранее рекрутские наборы и новые обременительные налоги, разорение крестьянского хозяйства, голод и бегство из родных мест.
В 1709 г. правительство вынуждено было провести новую перепись всего лишь через пять лет после предыдущей. О переменах, происшедших за это время в Губайлове, где количество жителей сократилось с 18 до 10 человек, свидетельствуют показания старосты: «Скотник Андрей Мокеев с детьми Андреем и Григорием бежали в прошлом году. Конюх Калина Тимофеев бежал в нынеш­нем году, а дети его Логин и Борис померли. Павел Ми­наев умре. Повар Прокофий Андреев за старостью отпу­щен на волю. Дворовый человек Кузьма Климов взят в солдаты, конюх Василий Лукьянов взят в солдаты; скотник Иван Васильев, конюх Пахом Кузьмин да конюх Федор Михайлов взяты в солдаты. Хлебник Федор Яков­лев бран в драгуны, а дети его Василий, Иван да Яков померли. Повар Семен Яковлев взят в солдаты, а дети его Петр большой да Петр меньший померли. Конюх Иван Самойлов взят в солдаты. Деловой человек Федор Иванов и его сын Иван померли. Сила Дементьев пошел в солдаты волею. Кузьма Ларионов, сын кузнеца, бежал в 704 году».
Во второй половине XVIII в. Губайлово в качестве приданого перешло к Василию Михайловичу Долгорукому. Выходец из знатной семьи, которая претендовала на руководящую роль в России, но оказалась во враждебных отношениях с новой императрицей Анной Иоанновной, за что многие Долгорукие поплатились ссылками и казнью, он в 13 лет поступил на воинскую службу и через два года, за отличие в сражении при Перекопе, был представлен к первому офицерскому званию вопреки запрету императрицы. Только с приходом на престол Елизаветы Петровны, а затем Екатерины II он получил простор для исполнения своих честолюбивых замыслов и особенно прославился в 1771 г. во время очередной русско-турецкой войны, когда с 38-тысячной армией в течение месяца нанес два поражения вдвое и втрое превосходящим силам турецко-татарской армии и овладел всей территорией Крыма.
Екатерина II отметила успех Долгорукого богатыми подарками и присвоением ему титула Крымского. Она не упустила случая, чтобы навестить скромное село Знаменское-Губайлово, где числились лишь «дом господский деревянный» с регулярным садом и прудом и восемь крестьянских дворов. (Поводом для этого послужило освящение каменной церкви, построенной в отсутствие Долгорукого его тестем бригадиром В. И. Волынским.Об этом событии свидетельствует запись, что «церковь каменного здания храма Знамения пресвятые Богородицы освящена 1773 года декабря в 21 день при державе благочестивейшей, самодержавнейшей, Великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны Всея России и при наследнике ея благоверном государе и Великом князе Павле Петровиче и Великой княгине Наталии Алексеевне преосвященнейшим Самуилом, епископом Крутицким и Можайским».

Усадьба Знаменское-Губайлово 1910г.

Долгорукий надеялся еще и на звание фельдмаршала, но не получил его и вышел в отставку в 1775 г. Видимо, к этому времени относится строительство усадьбы с каменным господским домом и двумя одноэтажными флигелями, просторным манежем и обширным пейзажным парком. Господский дом являлся копией московского дома Долгорукого (теперь часть Дома союзов). Он имел по семь окон по главному фасаду и на боковых, а со сто­роны сада его украшала полукруглая ротонда, завершав­шаяся куполообразной кровлей. К сожалению, последую­щие переделки исказили первоначальный облик усадеб­ной застройки, автором которой, по всей вероятности, был кто-то из видных архитекторов того времени.
Досуг отставного полководца скрашивался заботой об усадьбе да «военными действиями» против священника, у которого он самочинно захватил отмежеванные к церкви 17 десятин луга, выдавая взамен по собственному усмотрению необходимое количество сена, а то и попро­сту стравливал луг своими лошадьми.
Наконец, в 1780 г. В. М. Долгорукий-Крымский был назначен главнокомандующим в Москве. Современники передавали, что он отличался внимательным отношением к населению. Его дом в Москве был всегда открыт для дворян и для мещанского сословия, и бывший военачальник, больной подагрой, принимал посетителей и вершил свой суд, не отрываясь от дивана. Вместе с тем все канцелярские заботы он переложил на своего помощника, поставив лишь единственное условие - чтобы ни одна жалоба на главнокомандующего не могла «омрачить» императрицу. Когда; в 1782 г. Долгорукий скончался это вызвало, по отзывам современников, искреннюю скорбь многих московских жителей.

Церковь Знамения Пресвятой Богородицы перед реконструкцией. 1994 г.

Долгорукий-Крымский и его вдова похоронены в церкви села Волынщина Рузского уезда. А Губайлово на многие годы осталось без хозяйского глаза. Сын полководца за заслуги отца в 19 лет был назначен "командиром лейб-гвардии Семеновского полка и служил в Петербурге. В 1797 г. сменивший Екатерину II император Павел I выслал его в Знаменское, но через несколько месяцев разрешил возвратиться из ссылки.
Немалый урон нанесли хозяйству жителей отряды фуражиров наполеоновской армии о чем сообщает со­хранившаяся в архиве ведомость о разорении владельческих сел Московского уезда: «Господский дом весь раз­граблен и находящееся в нем имущество, крестьянский и господский хлеб весь взят неприятелем, также лошади и весь скот угнан». Пострадали и церковные служители. В доме знаменского священника расхищено было имуще­ства на 1625 рублей, дьячка - на 573, пономаря - на 614 рублей, «и внутри домов все изломано».
(После смерти В. В. Долгорукого в 1812 г. село перешло к его вдове Е. Ф. Долгорукой, которая была фрейлиной при царском дворе и так же мало обращала внимания на свое подмосковное имение. О дальнейшем упадке села свидетельствует, в частности, тот факт, что каменная церковь, с таким триумфом освященная в 1783 г., I настолько обветшала, что к 1830 гг. служба в ней была прекращен a в 1836 г. Губайлово было продано надворному советнику П. С. Деменькову)

Церковь Знамения Пресвятой Богородицы после реконструкции. 2000 г.

Новый владелец начал с того, что прикупил у крестьян «экономической» деревни Пенягино несколько десятин земли в двух верстах от Губайлова, на месте пересечения Большой Воскресенской дороги и речки Баньки, и основал здесь писчебумажную фабрику. Строения фабрики состояли из шести каменных и семи деревянных корпусов, в них размещались 39 «разного поименования машин и аппаратов», два паровых двигателя и один водяной, приводившийся в движение от плотины на речке Бане. На фабрике в 1843 г. числилось 202 рабочих и производилось на 100 тыс. рублей готовой продукции - «александрийской почтовой» и писчей бумаги. Наряду с наемными рабочими, которыми становились крестьяне из разных губерний, направлявшиеся на заработки в Москву, на фабрике использовался и труд собственных крепостных крестьян. Видимо, с этим связано резкое увеличение населения Губайлова - с 29 до 119 «душ мужеска пола», пополнившегося за счет переселения из других владений помещика.
Неизвестно, по какой причине крупное предприятие Деменкова через несколько лет прекратило работу. Сам он влез в долги и в 1845 г. продал купцу Харитову фабрику и усадьбу Губайлово с 260 десятинами земли, а оставшиеся 40 десятин земли со 119 крестьянами были проданы помещику фон дер Роппу. Количество земли в этом владении не соответствовало нормам, необходимым для обеспечения крестьянских наделов. Новый хозяин продал «лишних» 79 крестьян с их семьями помещице Мертваго, которая переселила их в деревню Хотяеву Смоленской губернии.

После новых перепродаж, носивших явно спекулятивный характер, в 1848 г. село Губайлово с оставшимися крестьянами и бездействующая фабрика соединились в руках отставного чиновника А. К. Галлера. Но и он не сумел наладить хозяйство. После его смерти в 1859 г. Губайлово было продано за долги с публичного торга. Штабс-капитан Константин Сергеевич Орлов приобрел село «с находящимися в нем двумя господскими камен­ными домами, двумя каменными флигелями, оранжереею, теплицею, скотным и конным дворами, садом и другими показанными в описи строениями, за исключением из продажи состоящей в имении фабрики».

 Е. Мачульский