Никольская церковь. 1823г. Реконструкция Д.А.Дроздецкого

В южной части Горетова стана, где к Москве-реке прилегали обширные заливные луга, бывшие боярские владения уже в XV в. перешли в собственность государева двора. Сложившуюся здесь большую дворцовую вотчину впервые упоминает в 1462 г. в своем завещании князь Василий Темный, в составе которой он называет «села мои Лужские и Павшинское, и Петровские Константиновича деревни на Истре».
Возможно, что Лужские села исстари принадлежали московскому князю. Главное из них, получившее название Ильинское после постройки церкви, до начала XVII в. оставалось центром дворцовой Лужской земли, а второе стало деревней Луцкой. Что же касается деревень Петра Константиновича Добрынского, который в ходе междоусобной войны изменил своему князю Василию Темному, они были отобраны у прежнего владельца, а их главное сельцо в память об изменнике несколько столетий носило название Дурневское -теперь Петрово-Дальнее).
Название сельца Павшино, образованное от новгородской формы имени Павша (Павел), свидетельствует, что оно также изначально принадлежало неизвестному нам выходцу из Новгородской земли, и лишь впоследствии было отписано на государя. К этому селу «тянули» обширные земли между речкой Банькой и Москвой-рекой, то есть вся территория, которую занимает современный Красногорск. Разумеется, что в это владение входили и многие деревни, но их названия не упоминаются в документах XV-XVI вв.
Границы дворцовых владений не были постоянными. Они пополнялись новыми землями, а порой и уменьшались за счет пожалований другим владельцам, как было, например, с Плотницкой землей, подаренной священникам Архангельского собора. Писцовые книги Ивана Грозного не касались дворцовых владений, но уже в них содержатся сведения о передаче служилым людям царя отдельных селений в поместье, то есть во временное пользование при условии несения службы в войске или при дворе государя.
Населявшие дворцовые села крестьяне должны были поставлять для государева двора мясо и птицу, яйца, сыр и сметану, зерно и приготовленное из него пиво, отловленную в реках и прудах рыбу. Но главное богатство дворцового владения составляли многочисленные табуны лошадей для царского войска, для ухода за которыми нанимались «деловые люди» из свободного населения, пользовавшиеся большими привилегиями по сравнению с крестьянами.
В Смутное время дворцовые земли подверглись полному опустошению отрядами интервентов. Сравнительно недавно, в 1965 г., при подготовке к строительству в Павшине нового здания был найден глиняный кувшин, содержавший несколько сот серебряных «денег» стоимостью по полкопейки с именами царей Федора Ивановича (сына Ивана Грозного), Бориса Федоровича (т. е. Годунова), его сына Федора Борисовича, который царствовал лишь один месяц - с мая по июнь 1605 г. Эта находка с достаточной точностью определяет дату гибели села, когда деньги были припрятаны царским приказчиком или священником церкви.
После изгнания интервентов новый царь Михаил Романов, чтобы укрепить свое положение, щедро раздает опустевшие земли приближенным и только из документов XVII в. мы узнаем о существовании селений Глухово, Степановское, Болдино (южная часть современного поселка Нахабино), Урюпино и других, входивших в состав бывшей дворцовой вотчины, которая занимала больше половины территории современного Красногорского района.
Во владении царя остались только село Павшино и деревня Гольево, включенные в состав Хорошевской ко­нюшенной волости вместе с деревней Мякинино, селами Строгино и Крылатское, окруженные обширными зали­ными лугами, (После «литовского разорения» село Павшино потеряло былое значение и стало рядовым в составе дворцовой конюшенной волости.) Незаметна активность и в его хозяйственной деятельности. В 1646 г. в Павшине не было ни господского или приказчикова двора, ни крестьян-землепашцев, а числились только церковь деревян­ная, «двор попа и дьячка, да в сельце государевых дело­вых людей 14 дворов и один двор пуст, ушел кормиться подаянием».
Если первоначально основной повинностью конюшенной волости было разведение лошадей, то впоследствии все большее значение приобретают земледелие и разведение, домашнего скота. Место немногочисленных «государевых деловых людей» - полусвободных конюхов и пастухов - занимают крестьяне-хлебопашцы. К началу XIX в. характер хозяйства изменился коренным образом: о конских пастбищах не идет и речи, из 982 десятин земли 690 заняты пашней, 124 - сенными покосами, 148 - лесом и неудобьями. В связи с возросшими по­требностями в рабочей силе население резко увеличивается за счет перевода крестьян из других имений. Павшино стало большим селом: в 1709 г. в нем было 136 жителей, а в 1800 г. насчитывались 80 крестьянских дворов, 492 жителя «мужеска и женска пола». Плодородные пойменные земли давали хороший урожай, близость к Москве создавала благоприятные условия для торгов­ли сеном и занятий извозом. Из среды крестьян выделяются богатые люди: содержатель мельницы-крупорушки на речке Бане, торговцы, из которых двое выкупились на свободу и стали купцами в 1803 и 1811 гг. Однако в большинстве своем крестьяне села, связанные работой на барщине, жили «средственно», как отмеча­лось в документах этого времени.
В 1812 г. основные силы французской армии прошли сторонои по Смоленской дороге, но отряды фуражиров растекались по подмосковным селам и во многих из них обосновались на длительное время. Нередко происходи­ли их столкновения с крестьянами, встречаются сведе­ния о крестьянах, убитых неприятелем в Воронках, Черневе, Тушино. Не обошла беда и село Павшино, где были сожжены 32 избы.
Уже в XVIII в. в большинстве подмосковных селений широко распространяются различные крестьянские промыслы. В книге «Историческое и топографическое описание городов Московской губернии» (1787) отмечалось, что крестьяне Московского и Звенигородского уездов «более упражняются в ремеслах и рукоделиях, нежели в хлебопашестве, скота и птиц за неимением хлеба держат немного, занимаются извозом, гоняют плоты, отходят по паспортам на фабрики и занимаются ремеслами». Множество надомных работников - ткачей, столяров-мебельщиков, вязальщиц - работали по заказу на купцов-скупщиков. В некоторых селениях появляются «светлицы»- небольшие предприятия, основанные на ручном труде, принадлежавшие помещикам, московским купцам, а иногда и разбогатевшим крестьянам.
Одна из таких «светлиц» появилась в 1853 г. и в селе Павшине.
Это было бумаготкацкое заведение с 20 ручными станками, основанное приезжим крестьянином А. Териховым. Затем красильно-отбельное дело постепенно вытеснило малоприбыльное ткацкое производство. В 1880г., когда этим заведением владела сестра прежнего владельца П. Терихова, на красильной фабричке работало более 60 наемных работников, из которых половину составляли жители села Павшино. К этому времени относится ее обследование и подробное описание земским врачом профессором Ф. Ф. Эрисманом.
Фабричка была расположена на берегу речки Бани. Ее здание имело множество пристроек, которые от по­стоянной сырости обветшали и пришли в негодность. Одна из пристроек обрушилась в 1880 г., и только случайно обошлось без жертв. Внутри помещения были тесные, промозглые от постоянных испарений, полы не просыхали от слякоти и грязи, из отбельной мастерской распространялся ядовитый запах хлора.
И в этих условиях с 4 часов 30 минут утра до 7- 8 часов вечера трудились рабочие, среди которых почти половину составляли дети и подростки. Об охране труда не было и речи. Прямо в цехе, без каких-либо защитных приспособлений, находились две паровые машины. В темной и низкой красильной мастерской был вмонти­рован в пол котел для варки сандалового экстракта. Был случай, когда подросток упал в котел и получил тяжелые ожоги. Хозяйка не понесла наказания. Она объяснила причину несчастья «баловством» рабочих, и около злополучного котла так и не было сделано ограж­дения.
После того как окрашенную ткань вынимали из ра­створа, ее складывали в рулон и отправляли к колотильной машине. 12 чугунных плит - токмаков, приводимых в движение паровой машиной, поднимались и с силой опускались на куски ткани, выколачивая из нее влагу. нужно было под каждый токмак вовремя подложить рулон, чтобы чугунная плита не ударилась об основа­ние (стол), а после каждого удара быстро перевернуть кусок другой стороной. Эту работу выполняли мальчики-токмачники, рискуя и руками и головой в случае не­верного движения. И так четырнадцать с половиной ча­сов, с единственным перерывом на обед. Младшему из них было восемь лет, и уже больше года он работал на фабрике. И остальные, как свидетельствуют сведения о них, поступали на работу с 7-9 лет.
На другом берегу речки находилось еще одно предприятие П. Териховой. Это был небольшой химический завод, где готовили для продажи железный купорос, серную кислоту и «царскую водку» - концентрированную смесь соляной и азотной кислот. Здесь работали только мужчины, а условия работы были ужасны: «Во время кипячения серной кислоты помещение наполняется густым паром, поднимающимся из колб и раздражающим дыхательные органы настолько, что дышать здесь почти невозможно. Рабочие научаются по возможности сдерживать дыхание, пока они находятся в этом помещении; долго оставаться там никто не может и даже временное пребывание в этом аду, в котором, кроме того, ничего не видно, вызывает кашель».
Работа на заводе, где все живое отравлялось парами кипящих кислот, была равносильна смертному приговору. Крестьяне не раз жаловались, что на сотни метров от него желтела и выгорала трава. А рабочие не имели никаких средств предохранения. Они не только работали в этих условиях, но и спали здесь же, в небольшой каморке, отгороженной дощатой стенкой от чанов с кислотой, в которых производственный процесс не прекращался круглые сутки. В день осмотра предприя­тия врачом один из рабочих находился в спальне. «Одержимый сильным и болезненным кашлем, он не был в состоянии идти на работу»,- сообщается в отчете врача. У троих рабочих была отмечена одышка. Но на смену выбывшим приходили новые и не щадили своего здоровья ради 10-15 рублей зарплаты. Из 11 рабочих шесть человек были новичками, проработавшими от двух до семи месяцев, и только один специалист - «водочник» имел семилетний стаж работы на этом предприятии.

Боголюбская церковь. Построена 1866 году. В советское время единственная действующая в Красногорске церковь.

Во второй половине XIX в. изменилось направление и название бывшей Большой Воскресенской дороги, которая теперь прошла не через Пенягино, а рядом с селом Павшино и далее через Губайлово и переименована в Волоколамскую. Очень скоро по обе стороны дороги выросла новая улица, на которую переселились наиболее богатые крестьяне, открывшие здесь свои трактиры и лавки.
Главным поводом для изменения трассы дороги явилось строительство шоссе в усадьбу Ильинское, приоб­ретенную царской семьей в 1864 г. Этим случаем постаралось воспользоваться и Московское губернское земство, открывшее в Павшине в 1874 г. двухклассную земскую школу, названную Мариинской в честь помолвки дочери царя. В 1907 г. в школе, ставшей уже трехклассной, учились 130 детей из Павшина, Гольева и Пенягина.
В 1901 г. около села прошла Виндавская железная дорога (теперь Рижское направление Московской желез­ной дороги) и была основана железнодорожная станция Павшино. К этому времени в селе насчитывалось 205 крестьянских дворов с населением около 900 чело­век, 7 трактиров и 5 лавок, местные богачи вели торгов­лю сплавным лесом. В 1821 и 1866 гг. были построены две каменные церкви. Появилась и местная администра­тивная власть: в Павшино числится квартира урядника, подчиненного полицейскому приставу третьего стана Московского уезда. Зажиточные крестьяне занимались извозом, поставляя в Москву песок и гравий для строительства, многие бедняки поступали на работу на окрестные фабричные предприятия.

 Е. Мачульский