С VII в. начинается заселение территории Подмосковья древними славянами В их хозяйстве главную роль играло земледелие, поэтому славяне чаще селились
на ровных местах, среди своих полевых угодий. Их общины, объединенные в большой племенной союз, не враждовали между собой, и поэтому поселки обычно были окружены только деревянными частоколами для защиты от диких зверей. Остатки поселений, не имеющих следов земляных укреплений, труднее обнаружить на местности. Чаще они обнаруживаются случайно, бла­годаря сохранившемуся на их месте интенсивно черному культурному слою земли и находкам в нем глиняной посуды, изготовлявшейся на гончарном кругу, изящной по форме и украшенной волнистым или зубчатым орна­ментом. Одно из таких селищ было найдено на речке Барышихи недалеко от Спаса, но в большинстве случаев они были позже, распаханы или заросли лесом.
Гораздо приметнее другие следы, оставленные древними славянами. В XI-XIII вв. среди них распространился обычай возведения курганов над захоронениями умерших. Высокие земляные насыпи гордо поднимавшиеся над окружающей местностью, издавна вызывали и удивление и восхищение. Забылось их истинное проис­хождение, и людская молва уже связывала их с собы­тиями более позднего времени: их называли и «литовскими могилами» в память о событиях начала XVII в., и «французскими могилами», и просто «пученками» (выпученной землей). Из поколения в поколение передава­лись легенды о несметных сокровищах, якобы укрытых в курганах завоевателями или удачливыми разбойни­ками.
Около деревни Митино находилась группа из шести курганов. Среди них особенно выделялся один, имевший высоту более семи метров. Он был широко известен и на­зывался Великой могилой. Курган находился на земле митинских казенных крестьян, и они берегли его как зе­ницу ока, надеясь, что его богатства смогут пригодить­ся «на черный день». Когда летом 1883 г. приехал археолог А. И. Кельсиев с открытым листом от Академии наук, ему стоило большого труда уговорить крестьян, чтобы они разрешили раскопки.- Согласились на том, что за найденные в кургане золотые и серебряные вещи крестьянскому обществу будет выплачена их стоимость по весу, а за медные и железные, если их окажется больше пуда,- платить за каждый пуд.
Сами же крестьяне подрядились в землекопы. И каково же было их разочарование, когда в погребении оказался лишь однорукий скелет старого воина с двумя глиняными кувшинами в головах, конскими удилами и сохранившиеся остатки гроба - деревянной колоды с четырьмя коваными гвоздями, которыми когда-то была прибита крышка.
Действительно, славянские курганы очень бедны. В, них нет ни богатого оружия, ни дорогих украшений. Их ценность - не в стоимости находимых вещей, а в на­учном значении этих находок как свидетельства о рас­селении славянских племен.
Раскопки археологами курганных групп около Спаса, Митина, Чернева, Ангелова, Ильинского показали, что на нашей территории жили славяне вятичи, когда как на реке Клязьме начинались земли славянского племени кривичей которое составляло основное население Владимирского княжества. Целый ряд курганных групп, не­известных ранее, выявлен уже в советское время в лес­ных массивах около речек Баньки и Синички, Горетинки и Липенки, близ реки Истры. К сожалению, большинство из них разорено кладоискателями. Несколько сравнительно крупных курганов диаметром 10-15 мет­ров, также со следами давних повреждений, сохранились в черте Красногорска, в лесу около бывшей деревни Губайлово. Другая группа, находившаяся на мысу при слиянии Баньки и Синички, была в предвоенные годы раскопана учителем истории П. И. Потемкиным совместно с учениками средней школы № 1. Найденные при раскопках предметы хранились в школьном музее, но впоследствии, в годы войны, были утрачены.
Для великого княжества Владимирского вошедшие в его состав земли вятичей стали не только форпостом на его южных границах, но и средством для организации оживленных связей со Смоленским, Черниговским, Киевским княжествами. Важное значение в это время приобрел торговый путь по речке Всходне, соединявший бассейны рек Клязьмы и Москвы. Непривычное для нас старинное название этой быстрой и бурливой речки на протяжении многих веков сохраняло память о тех временах, когда военные отряды великого князя с собранной данью и заезжие торговцы «всходили» вверх по ее течению и тянули за собой тяжело груженные лодки, чтобы затем по Клязьме доставить свой груз в стольный город Владимир.
С образованием самостоятельного Московского княжества в XIII-XIV вв. территория района служила оборонительным рубежом, прикрывавшим слабую еще столицу от враждебных тверских князей и Литовского княжества. Она занимала часть Горетова стана, самого большого; по территории среди станов и волостей, на которые делилось Московское княжество. Его земли начи­нались от стен Москвы и на западе (доходили до реки Истры, служившей границей с Звенигородским удель­ным княжеством, по его территории проходили Большая Тверская дорога, Волоцкая (теперь Пятницкое шоссе) и одна из звенигородских дорог. Неудивительно, что земли в Горетовом стане давались обычно воеводам, приходившим со своими дружинами на службу к московскому князю. Академик С. Б. Веселовский считал достойной доверия старинную легенду о том, что земли на Всходне «на 15 верст» были пожалованы воеводе Нестору- Рябцу, который в сражении с тверским войском за город Дмитров спас жизнь Ивану Калите. Подтверждением этой легенды служит основание монастыря Спаса-на-Всходне, где в 1390 г. был похоронен внук Нестора, воевода Иван Квашня, а также сохранившееся в названиях селения Тушино - прозвище потомка этого воеводы Туши.
Среди других владений, передававшихся от отца к сыну, в западной части Горетова стана до начала XVI в. существовала вотчина воевод Плещеевых с селами Нахабино и Караулово; память о воеводе Сабуре сохранилась в названии села Сабурово. Однако уже к XVI в. старинные вотчины утратили прежние границы и былое значение. Они дробились между наследниками, переходили из рук в руки, завещались монастырям и церковным служителям, а при отсутствии наследников после прежних владельцев «отписывались на государя». В результате на территории современного Красногорского района к концу XVI в. осталось лишь одно владельческое село Марьина Гора, принадлежавшее князьям Милославским.
Церковь получала щедрые подарки и от бояр, и от самих московских князей. Еще около 1450 г. князь Василий Темный пожаловал священникам Архангельского собора в Кремле села Банское-Борисоглебское, находившееся на месте, где сейчас расположен пионерлагерь «Зоркий». Затем Иван III пожаловал им же сельцо Плотничье с 25 деревнями, территорию которых сейчас занимают Опалиха, Гореносово и Пенягино Московскому Чудову монастырю ранее 1507 г. принадлежала Уваровская земля, простиравшаяся от устья речки Синички и Каменного оврага до речки Всходни (на ее территории впоследствии возникли село Рождествено и деревня Митино). Нахабино и Дмитровское с деревнями были куплены Троице-Сергиевым монастырем, Ангелово - Иосифо-Волоколамским монастырем. Село Сабурово Агриппина Морозова в 1557 г. завещала митрополиту Московскому, село Козине с деревней Нефедьево во время правления Ивана Грозного перешло от князя И. Д. Бельского к Новинскому монастырю. Церковные владения сплошной полосой протянулись от реки Истры до Всходни, занимая почти половину всей территории современного Красногорского района. В середине XVI в. в этих владениях насчитывалось около 120 сел и деревень, что свидетельствовало об их плотной заселенности. Однако в дальнейшем на подмо­сковные земли обрушились страшные эпидемии чумы в 1551 и 1571 гг., бесчинства опричников Ивана Грозного и, наконец, набег крымского хана Девлет-Гирея, войско которого разграбило Подмосковье и угнало в плен более 20 тыс. мирных, жителей. В писцовой книге, состав­ленной для учета населения в 1584 г., на многих страницах тянутся скорбные перечни «пустошей, что были деревни». Во владении Архангельского собора навсегда запустели села Банское и Плотничье и все «тянувшие» к ним деревни, прекратилась обработка земли, а «пашня лесом поросла».
Остальные села вновь заселяются за счет перевода крестьян из других владений, закрепления на церковной земле пришлых крестьян. Начало XVII в. принесло им новые бедствия. Неурожайные годы привели к голоду, который был не менее страшен, чем нашествие неприятеля: «И много людей с голоду умерло, и много сел по-запустело, и много мертвых по путям валялось, и много иных в разные грады разбрелись и на чужих странах помроша»,- сообщает об этих событиях летопись. Грабежами и убийствами крестьян сопровождалось нашествие армии Лжедмитрия I, которому удалось в 1605 г. сесть на московский престол. Ставленник польских ин­тервентов был свергнут и убит, но вслед за тем в стране развернулась крестьянская война под руководством И. И. Болотникова, а в 1608 г. началась новая польско-литовская интервенция. Армия Лжедмитрия II не смогла овладеть Москвой и встала лагерем на Тушинском поле. Полтора года находилось здесь войско Лжедмитрия, и каждый день из Тушинского лагеря отправлялись в окрестные селения военные отряды, отбиравшие у населения продукты и скот. Многие села, упоминавшиеся в письменных источниках XV-XVII вв., после Смутного времени исчезли навсегда. Но память о них сохранилась до наших дней в названиях Карауловой горы близ Нахабина, Поповой горки на месте бывшего села Банского-Борисоглебского, местности Плотница на окраине современнной Опалихи, Уваровского оврага к северу от Пенягино возможно, что сопоставление сведений письменных источ­ников XV-XVII вв. и сохранившихся местных названий участков леса, полей и оврагов поможет краеведам ра­скрыть многие тайны подмосковной земли.

 Е. Мачульский